САМВЕЛ МАНУКЯН
Кандидат социологических наук, Заместитель директора научно-образовательного фонда «Нораванк», Член Евразийского экспертного клуба
Выступление на Круглом столе “Роль экспертного и образовательного сообщества Армении в развитии Евразийской экономической интеграции”
24 октября 2017 года, вторник
Конференц-зал НОФ “Нораванк”, Ереван, Армения
Со второй половины 80-ых гг. 20-го века, в рамках объявленной демократизации, общество СССР было включено в политические процессы. Включение было бурным. Общественные слои и группы, имели разную политическую и общую культуру, разные уровни знания и понимания советского общества, экономики, внешней и внутренней политики, разные требования и цели. Они артикулировали весь спектр своих взаимопротиворечивых требований. Среди общественных групп были такие, которые искренне стремились к демократизации единого социалистического общества и знали, как того достичь, были и откровенно враждебные всему советскому и русскому элементы, для которых целью было разрушение. Координируемая западными спецслужбами антикоммунистическая пропаганда пятой колонны преобразовалась в антирусскую, и антисоветскую, были спровоцированы межнациональные конфликты, переходящие в войны. СССР вошел в зону тотальной турбулентности.
Западные специальные, советологические, в том числе и социологические службы оперативно и непрерывно собирали социологическую информацию по общественным настроениям во всех республиках, горячих точках, и по всем актуальным вопросам. Информация была использована для разрушения СССР – одного из временны՛х форм единого Евразийского цивилизационного и геополитического пространства.
Отечественная социология могла бы содействовать управлению общественными процессами и сохранению единого Евразийского пространства, однако она не была востребована. Социологию использовали оппоненты СССР для ее разрушения.
Во второй половине 90-ых годов высокоразвитое индустриальное геополитическое Евразийское пространство и его общество, основанное на идеологии социальной справедливости, межнациональной солидарности и равномерного развития, было разрушено. Сформировались национальные экономические и политические элиты. Проводились многочисленные выборы в органы управления. Прикладная социология стала востребована для решения двух задач.
Первая – содействие новым элитам в их межгрупповой борьбе за власть для сохранения и легитимацию результатов приватизации общенародной собственности. Проводились многочисленные рейтинговые прикладные социологические исследования и появились первые социологические исследования с предопределенными фальсифицированными результатами. К сожалению, этим занимались и профессиональные социологические организации[1].
Вторая задача – мониторинг состояния общественного сознания, которое после эйфории конца 80-ых уже в начале 90-ых пребывало во фрустрации и фрагментарном состоянии. Существовал огромный протестный потенциал против обнищания народа, вседозволенности новых элит, грабежа народного имущества. Грамотные стратегии управления общественным сознанием и процессами могли привести к власти политические партии с социалистической идеологией. Поэтому США, западные страны, международные организации и мировые финансовые элиты стремились не допустить реставрацию единого геополитического конкурента и общества с «крамольными идеями» социальной и экономической справедливости. Прикладная социология была важным инструментом для решения этой задачи.
Задача восстановления большого евразийского пространства политическим руководством постсоветских стран не ставилась. Из-за непонимания сути и логики развития капиталистической миросистемы им казалось, что смогут свободно и спокойно править в своих странах, западная помощь будет вечной и бескорыстной, а развитие пойдет «само собой». Соответственно, перед социологией не ставились задачи содействия евразийской реинтеграции. Элитам казалось, что Европа сама интегрирует их в «земной рай».
В начале нулевых, по оценкам западных стратегов и аналитиков, Россия уже была не в состоянии реинтегрировать евразийское пространство. В странах СНГ начался системный процесс формирования институтов либеральной экономики, а также ценностей и норм либерального общества. Соответственно изменились и основные задачи, поставленные перед прикладной социологией. Ими стали мониторинг институциональных преобразований, а также ценностно-нормативных трансформаций обществ. Для решения первой задачи во всех государственных программах институциональных перемен, производимых в странах СНГ на основе кредитов международных организаций и помощи западных стран, были инкорпорированы компоненты мониторинга и оценки эффектов этих трансформаций посредством социологических исследований. Для решения второй задачи использовались различные международные социологические исследования – Всемирное исследование ценностей, Евробарометр, Восточное партнерство. С 2004г. в Армении, Грузии и Азербайджане проводятся социологические исследования «Кавказский барометр».
Однако эти исследования «неожиданно» показали, что общества, их культура, ценности и нормы гораздо устойчивее, чем ожидали западные аналитики и стратеги. Несмотря на 20-летнюю тотальную, системную и чрезвычайно интенсивную антирусскую и антироссийскую пропаганду, положительное отношение к России и русским остается на высоком уровне, что является серьёзной основой для восстановления Большого евразийского пространства.
Рассмотрим пример Армении. По данным исследования Кавказский Барометр, в 2004-2007 гг. в армянском обществе ориентация на экономическое и политическое сотрудничество с Россией была на уровне 83-90%, а в 2012г. наиболее дружественной страной Армении назвали Россию 77% респондентов. В исследовании «Отношение армянского общества к евразийской и европейской интеграции на вопрос «Если Армения будет вынуждена выбрать: развивать отношения или только с Россией, или только с Европейским союзом, какой выбор ей следует сделать?», 75% респондентов ответили – «с Россией». С 2011-2016 гг. по заказу правительства Армении проводилась серия исследований «Качество жизни в Армении», в которых, исходя из постепенно усиливающейся конкуренция ЕС и Евразийской интеграции в Армении, зондировалось отношение общества к этой конкуренции. Так как Европейский Союз настаивал на вариант «или-или», вопрос задавался со следующей формулировкой: «Предпочтительно, чтобы Армения развивала отношения с Россией, или с Европой?». Оказалось, что в 2011-2015 гг. установка на развитие отношений с Россией возросла с 74 до 80 процентов.
Эти данные вместе с комплексной оценкой военной безопасности и экономического развития Армении легли в основу решения Армении войти в Таможенный, а затем – в Евразийский Экономический Союз.
Однако следует отметить, что в декабре 2016г. пророссийская ориентация в обществе Армении снизилась до 69%. Этот вопрос нуждается в комплексном, в том числе и социологическом анализе, интерпретации и осмыслении.
Косвенно измеряют отношение к Евразийской интеграции следующие данные. В 2011г. с высказыванием «В составе СССР большинство людей в Армении жили лучше, чем сегодня» согласился 91% опрошенных. С высказыванием «С распадом СССР мы больше потеряли, чем приобрели» согласились 85% опрошенных. В пропаганде оппонентов Евразийской интеграции такое состояние общественных установок называется «ностальгией». Однако оппоненты сильно ошибаются, так как с первым высказыванием согласились 88%, а со вторым – 80% молодежи от 18 до 30 лет.
Приведенный феномен основан на двух основных факторах. Первый фактор, который действует в группе населения 40 лет и старше – это рациональное сравнение на основе собственного жизненного опыта советской социалистической и современной капиталистической действительности. Второй фактор действует в группе населения моложе 40 лет: это семейная память, которая передается из поколения в поколение. «Обновленная» школа, университеты и общее информационное поле достаточно преуспели в разрушении исторической памяти, однако память на уровне личности и семьи пока не разрушена.
Сегодня в контексте гибридных войн актуальны три задачи, решаемые прикладной социологией.
Первая задача – содействие формированию общей идеологии евразийского пространства, приемлемой для всех обществ этого пространства.
Однако современная теоретическая социология не подходит для ее решения. Это происходит из генезиса социологии как науки. Теоретическая социология, стремясь превратиться в «настоящую» науку, взяла на вооружение «нейтральность» исследования и исследователя. Исследуя ценности, она их всех поставила в один ряд – деньги и самопожертвование, стремление к удовольствию и сострадательность. В соответствии с этим, мейнстрим современной социологии высшей формой человеческой деятельности провозгласил целерациональное действие, когда человек ясно представляет себе цель и средства ее достижения, а также учитывает возможную реакцию других людей на свои действия. Критерием рациональности является успех. Очевидно, частными случаями целерационального действия являются победоносная колониальная война и безнаказанный геноцид нации для захвата ее ресурсов. Такая социология лишена этической основы. Она служит легитимации современного состояния мира и не может содействовать решению сформулированной задачи.
Однако решение существует. Его базис обозначил один из наиболее авторитетных социологов нашего времени — Эммануил Валлерстайн. Он указал, что на самом деле для полноценного человека и человеческого общества высшим видом деятельности является ценностно-рациональное действие, которое совершается через сознательную веру в этическую, эстетическую или религиозную ценность данного поведения. Такое смещение акцента превращает социологию в науку, формирующую образ и технологию построения нового человеческого общества, основанного на нравственных ценностях.
Не секрет, что во всех странах евразийской интеграции остро стоит проблема социальной справедливости, преодоление межнационального недоверия, чрезвычайно усилившегося в результате войн и межгосударственных противоречий, часто спровоцированными оппонентами евразийской интеграции. Проблема социальной справедливости внутренне присуща либеральному социально-экономическому строю, особенно на периферии миросистемы, которой принадлежат все евразийские государства, конечно, с учетом национальных особенностей.
Евразийская интеграция должна быть основана на нравственных ценностях хотя бы потому, что у оппонентов денег несоизмеримо больше.
Вторая задача – исследование общественных настроений и установок с целью коррекции и повышения эффективности интеграционных стратегий в политической, экономической, общественной и культурной сфере, раннему выявлению проблем интеграции и своевременному реагированию. Для этого нужны как периодические мониторинговые, так и комплексные оценочные социологические исследования.
Третья задача – нейтрализация враждебных информационных психологических воздействий на общества с целью препятствования и разрушения евразийского интеграционного процесса.
Гибридная война Запада против Евразийской интеграции возродила западную традицию фальсификации истории и картины мира современности. Для этой цели используется также прикладная социология. Например, недавно в Армении было проведено (?) парасоциологическое исследование «На Север, или на Запад?», с совершенно странными результатами, которые прозападные СМИ раструбили на всю Армению. Симптоматично, что исследование проведено в рамках программы «Повышение эффективности защиты прав граждан в их отношениях с полицией» при финансировании Норвежского Хельсинкского Комитета.
Сегодняшняя гибридная война сложнее и изощреннее той, которая была в конце 80-х гг. прошлого века. Социология – важнейший научный инструмент для решения комплексных задач Евразийской интеграции. Ее недооценка может привести к повторению прошлого поражения.
[1]Например, статистический анализ результатов социологических исследований, проведенных профессиональными социологическими организациями в 1995г. перед выборами в Государственную Думу РФ по рейтингам политических партий, выявили явные смещения рейтингов какой-либо одной партии в сторону повышения в исследовании какого-либо центра. Такие попытки были и в Армении. Здесь были даже «результаты» фиктивных, не проведенных исследований.
